Задание Империи - Страница 166

166

— Нисколько.

…Темно-синий "плимут", сверкая серебристым хромом округлой, как пузырь, решетки радиатора, неспешно ехал по улицам Вашингтона. Галлахер сам сидел за рулем, рядом с ним — Дик, а Джейн разместилась сзади с Виктором. Радио, словно по заказу, наигрывало "Every Man a King" в исполнении какого-то женского джаза. Мелодия выглядела опереточной и к ней вполне бы подошел кордебалет.

"Что-то Борис очень разоткровенничался. Хотя почему бы и нет? Игра идет по крупному, и с виду все очень логично…"

Завизжали тормоза: их подрезал слева какой-то пикап-фургон обтекаемой формы. Виктора бросило вперед. Тут же дверца с его стороны распахнулась и прямо перед собой он заметил лица людей в газовых масках, которые вместе ухватили его и потащили наружу. Сзади него пронзительно закричала Джейн, что-то пыхнуло, все заволокло дымом, и больше он уже ничего не видел.

20. Еще одно "S".

— Will he come to his sences? (Он придет в себя?).

— Виктор, вы меня слышите? Не бойтесь, вы среди друзей. Мы здесь, чтобы спасти вас.

Виктор открыл глаза. Он сидел в темно-серой легковой машине, которая, в свою очередь, стояла то ли в каком-то контейнере, то ли внутри кузова большого фургона. Поскольку их покачивало и трясло, а снаружи доносился рокот двигателя — скорее всего, второе. В кузове по разным местам сидело человек десять.

— Где остальные? — спросил Виктор непослушным языком у невысокого полноватого человека лет тридцати с небольшим, который и обращался к нему по-русски.

— Вопрос истинного христианина. Обычные люди в таких случаях спрашивают "Где я?" или "Кто вы?". С остальными все хорошо, они, скорее всего, сейчас уже просыпаются там, где вы их оставили, то-есть в своем "плимуте" тридцать седьмого года. Им не причинили никакого вреда.

— Тогда два вопроса обычных людей.

— С удовольствием. Первое: вы в машине. Второе: мы ваши друзья.

— И давно в абвере мои друзья?

— Мы не абвер. Вы среди тех, кто служит Америке и Боссу.

— А Даллес служит не им?

— Вы скоро все поймете. Немного терпения. С вами все в порядке?

— Голова трещит.

"Сослаться на недомогание. Может, меньше доставать будут".

— Снэтч, дайте растворимый аспирин.

"Снэтч — это имя или прозвище? Попробуем пойти методом дедукции…"

Судя по округлому спереди капоту, заваленному наподобие катящейся на берег волны, из которой корабельными носом выступала решетка радиатора, автомобиль, на заднем диване которого он сидел, был "Крайслер-эрфлоу", выпущенный пару лет назад. Такой уник сейчас пойдет за пять килобаксов, тем более в хорошем состоянии. Тачка не массовая и достаточно заметная, даже если в угоне. Как-то очень нагло и небрежно его, Виктора, выкрали. Впрочем, могли сделать и специально, чтобы полиции разослали ориентировку на "Крайслер-эрфлоу", а не на фуру.

— Как вам, получше?

— Если вы не абвер, я могу узнать, кто Вы?

— Питер Рэнкин, особый агент Ю-Эс-Эс-Эс.

— Как, — удивился Виктор, — еще одно "S"?

— Юнайтед Стейтс Сикрет Сервис. Служба охраны президента, семьи президента, дипмиссий и финансовой системы США, старейшая из национальных секретных служб.

— Я, как положено, сдал оружие перед визитом к президенту.

— Вы ничего не нарушали. Наоборот, вам угрожала опасность.

— Я незаконнорожденный родственник президента? Это какое-то прямо индийское кино.

— Индийское кино? Интересный каламбур. В Индии нет производства кино. Вы — человек, в защите которого заинтересованы высшие лица государства, и президент тоже.

"Если бы они везли меня на необитаемый остров по приказу Лонга, вряд ли объясняли так сложно…"

— Но тогда я не понимаю, к чему эти маски-шоу. Аппаратные вопросы во всем мире решаются бумагами и звонками по телефону.

— Не всегда.

"Может, у них тут дворцовый переворот, типа пятьдесят третий год? И Сталин и послал меня для того, чтобы они передрались? Почему бы и нет? Что, в конце концов, жизнь одного человека, когда на карте сто пятьдесят миллионов или двести?"

— Мистер Еремин, вам известно, что миссис Крамер разыскивается властями штата Невада за мошенничество и подделку документов?

— Я не заметил, чтобы она скрывалась от полиции или ФБР.

— Такое, к сожалению, у нас в стране бывает. В деле фигурировал также некий мистер Сэлинджер, бывший частный детектив, якобы связанный с мафией. Вы с ним вроде бы также знакомы? Правда, достаточных доказательств его вины нет.

— Понятно. А Борис Галлахер, случайно, не педофил?

— Почему вы так решили?

— Я просто следую логике.

— Нет, таких сведений о нем нет.

— И то хорошо. У меня такой детский вопрос: а почему забрали не их?

— Это не наше дело. У нас приказ спасти вас от них.

— Что именно мне угрожало?

— Они бы вывезли вас за город и просто выкачивали все сведения, которыми вы располагаете.

— Вы предлагаете что-то другое?

— Да. Вы будете публичным деятелем, это даст вам гарантии от того, что вас просто выжмут и выбросят.

— Что от меня потребуют взамен?

— Поступать, как подсказывает ваша совесть христианина.

— Я вообще-то атеист.

— Вы можете называть свою совесть христианина атеизмом, это не имеет значения.

— Просто жить не по лжи и поступать по совести? И этого достаточно?

— Практически да. Вы скоро сами все поймете, когда приедем.

Их путь продолжался еще пару часов: кузов накалялся под солнцем, было жарко, душно и хотелось пить. От холодного апельсинового сока из фляги-термоса, который предложил Рэнкин, Виктор на всякий случай отказался. Проситься в туалет, чтобы сбежать, было бессмысленным — на этот счет в углу кузова грузовика была заблаговременно натянута резиновая палатка. И вообще, думал Виктор, могло быть и хуже. Один раз из верхних отдушин потянуло знакомым с детства запахом железной окалины; похоже, они ехали мимо стальзавода. Несколько раз они останавливались возле переездов; слышался колокол, сочный паровозный гудок и грохот проезжавшего состава. Слишком мало, чтобы найти обратную дорогу.

166